Форум » 1572-1574 года » «Слишком много бывает только родственников, родственных душ всегда мало» » Ответить
«Слишком много бывает только родственников, родственных душ всегда мало»
Маргарита Наваррская: середина августа 1572 года, Париж, Лувр, покои Марии де Конде
Ответов - 13
Маргарита Наваррская: Семья всегда была важным составляющим жизни Маргариты. Несмотря на жестокости, совершаемые её членами, на суровость и строгость, на унижения, которым могли подвергать её братья и мать, несмотря на это, заботливая, истинно женская любовь сохранялась, по крайней мере, к братьям и сестрам. И если при упоминания матери у юной принцессы высупал холодных пот, то Карла, Генриха и Франсуа она искренно любила. Преданность и готовность на многое сыграли решающую роль в том, что Маргарита де Валуа, так безучастно настроена была сейчас быть исполнителем воли брата Анжу, когда тот открылся и доверился ей. А главное, попросил о помощи. Быть может она и злалась на него, но искренней любви покорялось всё, и почти сразу забыв всю обиду, Её Высочество согласилась на эту несложную дипломатическую миссию. Её матушка определенно преуспела, планируя и разрушая брачные союзы. Свадьбы, свадьбы, кругом только и слышно, можно подумать, что у все придворые разом забыли сплетни и принялись обсуждать только одно грядущее событие. После того, как Маргарита узнала о неминуемости своей, это слово стало ей омерзительно. А её старший брат? Нет, чтобы радоваться свободе, развлекаться и блистать своими итальянскими манерами при дворе - собирается жениться. Да ещё на ком, на Марии Клевской! Разумеется, наличие Генриха де Конде, как законного супруга у той, его ни капли не смущает. Какие горы не подвластны наследнику престола, да к тому же ещё и любимцу мадам де Медичи! А Екатерина, верша политику Франции, к огромному сожалению, для принцессы, распределяла всё по-своему. И чувство глубокого возмущения пред тем, что ей надо выйти за протестанта, а принцу крови же не позволено и помышлять о браке с гугеноткой, одолевали Маргариту. Генрих же, как видимо, движимый теми же помыслами, а так же несвойственной ему робостью, проявленной перед нравственной и целомудренной Мари, пришел в покои к сестре, прося ту проявить свою женскую солидарность и сестринскую любовь, сообщив принцессе де Конде о новостях относительно предполагаемого брака Монсерьора. Двери быстро распахнулись, а девицы, находящиеся в приемной графини де Бофор, склонились в реверансах. Придя в скромную обитель воспитанницы протестантской веры, желание действовать согласно этикету пропадало само собой, предписанные чванства и обмены любезностями тоже превращались в ничто. В конце концов, кто такая эта Мария Конде, когда она, Маргарита Валуа, здесь хозяйка? Махнув рукой, давая понять дамам, что она хочет остаться с принцессой наедине и дождавшись, когда те выйдут, Марго, наблюдая за удивленной графиней Бофор, впрочем без тени зобы и раздражения, подошла ближе. Пришедшая сюда не более как из-за просьбы брата, Маргарита всё же старалась быть как можно мягче в разговоре с принцессой, зная, что та значит для Анжу. - Мадам, я пришла к Вам с печальной для одного принца новостью, которая касается непосредственно Вас, поэтому, думаю, Вы поймете, почему я попросила всех удалится. Новости от Его Высочества таковы... - и она сделала выжидающую паузу, не без интереса смотря на реакцию Мари де Конде при упоминании герцога Анжуйского...
Мари де Конде: Мари де Конде, находясь в своих луврских покоях, казавшиеся молодой девушкой огромными и совершенно неуютными, занималась вышиванием, отложив подальше проекты улучшения помещения, которые ей предлагал герцог Анжуйский. Принцесса Клевская не смела отказывать принцу крови, но и не знала, что ему сказать - каких-таких ковров, гобеленов и кубков ей не хватает. В Нераке она вообще редко видела такие предметы роскоши. Мари видела, что Генрих де Валуа серьезно ей заинтересовался, и с ужасом понимала, что сама с каждым днем влюблялась в Монсеньора... Скромная протестантская жизнь, заключающаяся в духовных советах королевы Жанны, завершилась сразу же по приезде в Лувр. Там Мари познакомилась со своими сестрами Анриеттой и Катрин. Какие же три грации* были разными! Екатерина - супруга Генриха де Гиза, того, о ком Жанна д'Альбре всегда рассказывала Мари как о чудовище. Значит, Екатерина будет целиком на стороне врагов кальвинистов... Анриетта лучшая подруга Маргариты де Валуа, блистательная дама, чуть ли не ежедневно меняющая любовников. К характеру Анриетты Мария тоже привыкала долго, а потом окончательно смирилась, поняв, что теперь уже ничего не будет, как раньше. На удивление, при дворе никто не чурался принцессы-гугенотки, наоборот, все восхищались красотой Клевской. Не устоял, видимо, и герцог Анжуйский... Мари искоса поглядела на своих дам - их попросили принять к себе Монсеньор и Анриетта. Они оба окружали графиню де Бофор постоянным вниманием. Супруга принца де Конде не знала, как себя с держать с дамами, не знала и того, что уже завоевала среди девиц уважение, если учесть, что скромность и вежливость редко были в моде. - Дамы, пожалуйста, помогите мне выбрать... Какой ковер лучше всего подойдет.... - скромно и запинаясь попросила Мари. - Возьмите листы, только прошу вас, тише, я вышиваю. Девушки мгновенно окружили стол и разобрали листки, уйдя потом в приемную. По сути, они поражались вниманию прекрасного герцога Анжуйского к этой скромняшке и втайне завидовали грации и красоте Мари, которая не умела ими распоряжаться по-парижски. Что и говорить, еретичка! Клевская полностью ушла в свою работу, и ее разбудил новый шум - шелест ткани платьев. Дамы покидали ее приемную. Но почему? Ключ к этой загадке нашелся быстро - в то же мгновение вошла собственной персоной прекрасная Маргарита де Валуа, лучшая подруга Анриетты. Мари с немым восхищением наблюдала за царственными манерами дочери Медичи, а потом, покраснев и сконфузившись, встала из-за стола и, чопорно опустив голову, словно перед ней был королева Жанна, присела в реверансе. Забыв положить вышивку. - Мадам, я пришла к Вам с печальной для одного принца новостью, - молвила Маргарита, и тогда Мари посмела поднять голову. Признаться, из речи Валуа она ничего не поняла кроме того, что дело касается Монсеньора. С детской непосредственностью девушка звонко воскликнула: - Молю вас, Ваше Высочество, скажите же поскорей, что печального произошло у Его Светлости герцога Анжуйского! Началась война? - тут губы де Конде дрогнули - какая же она дурочка, ее испуг означал лишь то, что она по уши влюблена в Генриха. Оставшись стоять, Мари вновь залилась краской. "Три грации" - прозвище, которое Брантом дал сестрам Клевским
Маргарита Наваррская: При распутном и вычурном французском дворе, где всё строилось на притворстве и лести, было сложно встретить человека чистого и открытого, не замешанного ни в каких заговорах и интригах. По крайней мере Маргарите было впервой видеть нечто подобное. Этот нежный цветок, только что распустившийся бутон, - Мари казалась такой наивной, и была так трогательна в этом, что у принцессы де Валуа волей-неволей пропал весь холод, какой бы мог быть. Едва только увидев реакцию принцессы Клевской на её слова о брате, Марго стало ясно - ребенок полюбил, и похоже, что впервые. Графиня де Бофор и принцесса Валуа были ровесницами, но так рано повзрослевшей, спесивой и экспрессивной натуре, как Маргарита, прекрасная Мария, милая и очаровательная девушка, казалась юным дитя, только ступившим на тропу жизни, ещё только начавшим неуверенно и скромно давать о себе знать. И это девичье волнение, переживание за предмет любви лишний раз убедили Марго в её правоте. Если бывают такие люди, которые умели располагать к себе после первых же слов, то Мари де Конде была именно такой. Не дожидаясь предложения сесть, она догадывалась, что такого не последует - графиня слишком взволнована, Маргарита, шелестя пышными юбками, прошла в комнату и присела на ближайший диванчик (он, разумеется, был всего лишь один). Стоит заметить, что обстановка - под стать хозяйке, была воистину гугенотская, сдержанная и скромная. Принцесса Валуа даже не обратила на это внимание, её главная задача сейчас, которую она сама себе поставила, была утешить и успокоить жену Конде. - Садитесь, Мария, Вы ведь не станете возражать, если я буду Вас так называть? Вам не о чем волноваться, - как можно спокойнее и теплее говорила Марго, - войны не случилось, и герцог Анжуйский здравствует, кстати, именно по его поручению я и пришла к Вам, - принцесса Валуа всем телом напряглась, хоть разговоров подобного плана она никогда не боялась, да и чего тут бояться, но эту новость надо сообщить как можно деликатнее. Не хотелось расстраивать любимого брата и этого светлого ангела, упорно пытавшегося скрыть румянец на щеках. - Монсеньор питает к Вам пылкое чувство, настолько пылкое и вместе с тем искреннее, что, лелея свою мечту, пошел с ней к королеве-матери. Ведь благодаря высокому положению и при хорошей просьбе к Папе, возможно было бы добиться развода с принцем Конде, а именно это было самой заветной мечтой Его Высочества. Он хотел жениться на Вас, Мари. И не стоит краснеть, принцесса. Его желание отвергли, - вкрадчиво, своеобразным доверительно-нежным тоном произнесла Марго. Хотя при упоминании матери по коже пробежали мурашки, и злой огонек мелькнул в глазах, но испарился он столь же быстро. На место пришла веселая улыбка, адресованная принцессе Клевской, - он Вас любит, как не любил никого до этого. Именно это попросил передать герцог в надежде, что заверение в его чувствах и мое общество не испортят Вам день, - Маргарита лукаво улыбнулась собственным словам. Быть может ей удастся выполнить не только просьбу брата, но и долг человека, помогая ближней.
Мари де Конде: Принцесса де Конде проследила за тем, как Маргарита де Валуа прошла и присела на небольшой диванчик, пригласив ей проследовать туда же. Мари Клевская положила вышивку на стол и после этого послушно опустилась на краешек и вся превратилась в слух, с непониманием глядя на нежданную посетительницу и внимая ее требовательному тону. Жена Бурбона всегда была готова подчиняться людям. - Садитесь, Мария, Вы ведь не станете возражать, если я буду Вас так называть? - Ни в коем случае, Ваше Высочество, - кивнула девушка, заговорив своим высоким нежным, совсем еще детским и наивным голоском. Кто же такая Маргарита де Валуа? Именно об этом думала юная кальвинистка, не зная, какие чувства она должна испытывать к этой блистательной даме... Даме, что звалась дочерью подколодной змеи Екатерины де Медичи. Не падает ли далеко яблоко от яблони? Чего ожидать от принцессы? Королева Жанна всегда отзывалась о своей будущей невестке как о бесстыдной развратнице. И вот перед ней та самая Валуа, которая, как всем известно, пережила бурный роман с Гизом - и что же? А Мари чувствовала к принцессе симпатию. - ...кстати, именно по его поручению я и пришла к Вам, - и все же краска никак не желала сходить с лица графини де Бофор, более того, щеки уже даже совсем поалели. Оказывается, принцесса Маргарита пришла откровенно поговорить с Мари о брате, и Клевской не оставалось ничего иного, кроме как перестать ежесекундно смущаться, хотя стеснение шло только от того, что Мария еще только начинала разбираться в своих чувствах к Монсеньору. - Боже мой, зачем же он сделал? - воскликнула Конде при упоминании разговора герцога Анжуйского с королевой-матерью. - Но... Ведь я даже до сегодняшнего момента не знала, что Его Высочество... Я не знала, что... Я клянусь вам, сударыня, что мы никогда не говорили с ним о любви! Но почему же он не сказал мне этого лично? - непонимающе поджала губы Мари. - Ваше общество? Ваше Высочество, я счастлива с вами познакомиться! Моя сестра герцогиня де Невер часто о вас говорит!
Маргарита Наваррская: Проживая сильнейшую любовную драму, Маргарита с пониманием смотрела на юную Мари. О как понятны были ей эти чувства! Влюбленность, трепетность, нежность. Казалось, Её Высочество раньше тоже такой была. Но была ли? Стоит ли вспоминать, как зарождались её чувства к Гизу, ведь тогда тоже всё было иначе... Принцесса Конде вмиг стала необычайно близка Марго, непередаваемая теплота сквозила в её взгляде на графиню. Маргарита не всегда чувствовала себя так спокойно в обществе дам, ибо именно от них заметнее всего веяло предательством. Женщины, как никто другие способны на зависть, а как возможно не чувствовать соперницу в принцессе, к тому же блистательной и далеко не обделённой мужским вниманием. Жемчужина Валуа же относилась к этому спокойно, что к внешности, что к врожденной короне, что к вниманию мужского пола. Безусловно, любила нравится, но не считала это самой главной ценностью, а на тех, кто видел в ней угрозу, просто мало обращала внимания, была выше этого. Но тем не менее, не далеко не каждую подпускала близко. Но графиня де Бофор… в ней было что-то близкое, что могло заставить Марго переменить решение, пусть и не осознано, но подпустить её к себе. Приблизиться самой. - Не стоит клясться, мадам, я вам верю. Он влюблен, вы тоже, ведь так? Зачем влюбленным тратить время на ничтожные слова при встрече, даже если и речи эти о любви, - горько улыбаясь при своих собственных воспоминаниях, Маргарита закусила губу, - действия герцога понятны, пусть они и опрометчивы, - Её Высочество задумчиво взглянула вдаль, сквозь принцессу Клевскую, сквозь толстые стены и витражи на окнах, куда-то далеко, не страшась пускаться в откровенность с супругой Конде. - Наша матушка - она такая; возомнив себя творцом, повелителем судеб, наплевав на законы мироздания, решает, что кому и как будет лучше. Запрещает брату жениться на вас, а мне стать женой герцога... - и горькая усмешка с отчужденным взглядом были обращены уже на ангельскую Мари. - Знаете, а ведь мы теперь с вами почти сестры, через несколько дней моё бракосочетание с кузеном вашего мужа. Удивительно, как причудливо жизнь переплетает наши судьбы. До этого дня я не знала вас, а вскоре мы станем уже родственницами. Хотя какую цену имеет родственный союз, если не едины души, мысли и взгляды... И не отводя взгляда от кроткой принцессы, размышляя вслух; правильно ли она говорит, не опрометчиво ли всё это, не разочаруется ли, не ошибется ли в своих словах? Нет, не ошибется, в этот раз Маргарита как никогда права, она это твердо знает, вот только разделит ли протестантка её слова? И в сердцах, со всей нежностью и добротой, Маргарита схватила миниатюрную ручку Мари, сжав её в своих ладонях, словно стараясь закрепить и подтвердить свои слова таким своеобразным рукопожатием.
Мари де Конде: Принцесса де Валуа за несколько минут разговора, к тому же первого, (хотя разговоры бывают разные, этот же не только обещал быть предельно серьезным и откровенным, но уже стал таковым) больше не смущала Мари, гугенотка почувствовала, что ей есть, кому довериться. - Да-да, пожалуй, я тоже влюблена. Понимаете, ваш брат, он великолепен! - графиня де Бофор словно бы пыталась оправдаться перед сестрой объекта своих воздыханий за то, что совершила "ужаснейший" поступок - влюбилась. - Эта итальянская загадочность, внимательность, остроумие, грация и безупречный вкус... Но, впрочем, я не одна такая, - скромно заметила Клевская, - у Его Высочества всегда есть поклонницы, которых он не оставляет без внимания, а мне... мне бы не хотелось становиться одной из них... хотя бы потому, что эти дамы - фрейлины вашей матушки, и одни видят лишь его высокий титул, другие - возможность удовлетворить глас гордыни своей и получать дорогие подарки от высокородного принца, а третьи... Третьим просто-напросто приказывают обратить свой взор на герцога Анжуйского, - именно так завуалированно и осторожно Мария де Конде намекала на знаменитых "эскадронных бабочек". - В человеке надо видеть душу, и, Ваше Высочество, у вашего брата она ангельская! Что и говорить, я бы была бы счастлива лишь оттого, если бы он назвал меня своим другом и мы бы проводили время за интересными беседами. А быть его возлюбленной, когда ему достаточно посмотреть на любую, и та готова пасть к его ногам? Смогу ли я? Должна ли я? Имею ли я право, когда мое предназначение - быть при Генрихе де Конде?! - воскликнула кальвинистка, многозначительно посмотрев Маргарите де Валуа в глаза. - Я знаю, что такое измена. Измена - позор, наши единоверцы осудят меня, мой муж может меня убить, и он будет прав. К тому же, я должна вам сказать, принц де Бурбон любит меня, да только я не отвечаю ему тем же. Для меня этот брак - не более, чем воля покойной королевы Жанны. Я должна знать, что я любима, я боюсь всех этих интриг. Гораздо проще узнать своего мужа, понять его и порадовать его рождением детей. - Наша матушка - она такая; возомнив себя творцом, повелителем судеб, наплевав на законы мироздания, решает, что кому и как будет лучше. - И она будет права, - тихо возразила Мари, грустно добавив: - Укажите мне, принцесса, на ту пару, что женилась по любви. Найдите мне такую в Париже, не говоря уж об отсутствии таковой при нашем дворе. Если только в провинции крестьяне... Какие же крестьянки счастливицы! Они смотрят на богатство дам, на шелка и бархат их одеяний, мечтая оказаться на их месте, но зачем? Неужто думают, что барышни счастливы? Нет, они бесправней, чем самая последняя белошвейка или прачка. Зачем живут люди? Ради счастья. Это только вы, - принцесса Клевская имела в виду Гизов и придворных фанатичных католиков, - думаете, что вся жизнь в политике. Так и проживете никчемную жизнь, полную тяжб и религиозной вражды. Про то, что Маргарита де Валуа мечтала выйти замуж за Генриха де Гиза, Мари предусмотрительно промолчала, для нее Гиз был равнозначен Дьяволу. Что уж говорить о том, что гугенотка не знала, какие чувства испытывает герцог к Маргарите. - Брак герцога Анжуйского со мной для Ее Величества политически невыгоден, брак герцога де Гиза с вами - опасен. Ох, я все равно ничего не знаю о том, кто с кем враждует! Это все мой супруг мечтает проливать кровь! - в сердцах Мари махнула рукой. - Знаете, а ведь мы теперь с вами почти сестры, через несколько дней моё бракосочетание с кузеном вашего мужа, - продолжила Маргарита де Валуа. - Да, верно. Скажите, что вы думаете о моем кузене? Если вы его представляете чопорным пастором в черном, то вы ошибаетесь! - рассмеялась де Конде. И только она успокоилась после смеха и перевела дух, как Маргарита схватила ее за руку. - Союз душ, принцесса? А ведь верно!
Маргарита Наваррская: Маргарита с улыбкой наблюдала за переменой поведения и манерой разговора, произошедшей в Мари. Она напомнила сейчас нежную лилию, распускающуюся под лучами обжигающего теплом солнца после беспроглядной темной и холодной ночи. Раскрываясь, она не боялась открыть свое сердце, и была права. Даже если взгляды принцесс в чем-то не совпадали, это не мешало им чувствовать себя прекрасно в обществе друг друга. Маргарите это было ново, а всё новое, как известно, пленило принцессу Валуа с ещё большей силой, нежели проверенное старое. - И я с вами полностью согласна насчет Его Высочества, и не потому, что он мой брат, - лукаво склонив голову вбок, улыбнулась Марго, - и на счет фрейлин моей матушки тоже, - не смущаясь, продолжала Жемчужина Франции. – Знаете, принцесса, натуру герцога можно было бы назвать двуличной, если бы она не была настолько верна и преданна, как и постоянна; по отношению к друзьям, к возлюбленной. Удивительный человек, мой брат, он может безумно любить вас, чисто, нежно и абсолютно невинно. Ему от вас и подавно не нужно то, без чего не могут обойтись любые нынешние любовники. Будьте уверенны, он никогда не хотел и не захочет подобного от вас. Примите то, что для его переменчивого сердца вы навсегда останетесь особенной. Сочетая в себе словно десятки натур, он может быть безумен и безутешен в страсти в одной небезызвестной вам особе, - Маргарита не стала называть имя мадемуазель де Шатонеф. Понятно было и без этого, а омрачать разговор упоминанием, вероятно, неприятного имени, она не хотела, – но, тем не менее, душа его навечно будет преданна вам, Мари. И не считайте, что, вступая в союз с принцем, единоверцы вас осудят, муж убьет и что вообще это будет изменой. Ну скажите, что может быть позорного в простых встречах, в невинных разговорах ни о чем и, быть может, держанием за руку? Быть может, дружба влюбленных? – с несвойственной прямотой пылко воскликнула Марго. - Что вам мешает, если развод с браком невозможен, отдаться своей любви и без прелюбодеяния стать вдохновительницей и путеводной звездой наследника престола Франции? Воодушевлять его на подвиги и победы? Вы влюблены, сами признались, так разве вы сами этого не желаете? А что касается питомиц мадам, то, какими бы они ни были, что бы из себя ни представляли, и какие бы цели не преследовали, самому герцогу они не интересны ни на грош, - любезность и любовь, как вы сами знаете, разные вещи. - Укажите мне, принцесса, на ту пару, что женилась по любви. Найдите мне такую в Париже, не говоря уж об отсутствии таковой при нашем дворе. Если только в провинции крестьяне... Какие же крестьянки счастливицы! Они смотрят на богатство дам, на шелка и бархат их одеяний, мечтая оказаться на их месте, но зачем? Неужто думают, что барышни счастливы? Нет, они бесправней, чем самая последняя белошвейка или прачка. Зачем живут люди? Ради счастья. Пораженная такой рассудительностью, мудростью, а, главное, верностью слов графини де Бофор, принцесса на момент замолчала, проводя через себя все речи жены Конде. - Ради счастья… и любви, - продолжила Маргарита, - недаром есть это чувство, недаром есть ему название и недаром люди его испытывают. Ему, как богине, поклоняются из покон веков, и ради чего? Ради того, чтобы на всю жизнь обрекать себя на затворничество с тем, кто нелюбим, только потому что это политически выгодно? Я не могу это понять. И вы правы, как бы легче было жить, будь мы обычными людьми, а не теми, кем являемся по рождению… - Маргарита никогда бы не пожелала стать обычной крестьянкой, быть может даже ради личного счастья, высокое положение и внимание вошло в привычку, и принцесса не представляла своей жизни без этого, но в данный момент, поддерживая принцессу Клевскую, Жемчужина Валуа и сама была готова поверить своим словам. Буть может потом, в будущем, она поймет истинный вес короны, и с гораздо большим рвением захочет стать простой женщиной. – А мужчинам всегда лишь бы война и кровь, сражения, баталии… Но зачем это всё? Сколько невинной крови было пролито, а им, вероятно, мало! Но, увидев, как Мари рассмеялась, говоря о Генрихе Наваррском, Маргарита вторила ей, представляя отнюдь не пастора в черном, а зрелище куда более страшное для её взгляда. - Признаться, я и не могу его представить. Последний раз мы виделись с ним в детстве, он наверняка изменился… - безо всякого умысла хитрила Её Высочество, скрывая от жены Конде далеко нелестные представления о будущем муже. – Принцесса, надеюсь, вы мне про него расскажите? – с нотками озорства проговорила она, не выпуская из своей руки руку Мари. Значит, союз душ!
Мари де Конде: Принцессе Клевской вдруг стало неимоверно легко в обществе Маргариты де Валуа, кажется, она нашла того самого человека, которому можно довериться, - словом, настоящую подругу. С ней говорить правду было легко и приятно, можно было даже не бояться открывать какие-то потайные уголки своей души, как, например, относительно герцога Анжуйского, можно было быть уверенной в том, что тебя поймут и не будут судить. Мари Клевская внимала каждому слову дочери Катрин де Медичи, когда та говорила о собственном брате, с теплотой. - Так значит я особенная?! - воскликнула девушка намного смелей, даже рассмеявшись. - Вот, в чем, оказывается, дело, принцесса! Право, мне жалко обитателей Лувра, денно и нощно созерцающих... гм... Добродетели фрейлин... - с какой беспардонностью и детской непосредственностью Мария шутила! Открыто намекала на фрейлин матушки Маргариты, и в то же время ее ни в коем случае нельзя было объявить в злорадстве. Впитывая с жадностью слова сестры своего любимого (а кто еще, как не Маргарита, знает Анри лучше других?!), де Конде поняла главную вещь, что ей сообщила принцесса, - Мари пленила герцога Анжуйского не только своей красотой, но, самое главное, своей душой, и теперь его душа будет принадлежать ей. Ну как тут удержаться от мечтательного вздоха?! Она, неракская провинциалка, пользуется уважением у двора вместе со своими блистательными прекрасными сестрами, что сам выскородный принц, наследник престола, пленен красотой Мари. Как все было бы чудесно, если бы не злой дракон - принц де Бурбон, Генрих де Конде. - Но если муж узнает... - о нет, Маргарита, привыкшая к роскоши разврата двора, соблазняла наивную гугенотку. Но ведь... теперь они подруги, и вряд ли де Валуа станет толкать Клевскую в объятия брата из корысти и злого расчетливого умысла! Нет, она искренне желает Марии счастья, так казалось самой девушке, и так оно и было на самом деле. Ну и что, что Маргарита в первую очередь достойная дочь своей матери, коварной отравительницы-итальянки! Ей можно верить. Любовь и политика - это разное, да и герцог Анжуйский вовсе не похож на пожирателя душ приверженцев реформаторских идей. И Лувр вовсе не так страшен, как его описывала Жанна д'Альбре! Королева мертва, строгой наставницы, следящей за чистотой души графини де Бофор, уже никогда не будет, и воспитанница строгой морали с каждым днем, как обманутый агнец, окуналась в полную внешнего блеска, заговоров и крови кипящую жизнь Парижа... Жизнь, где ей не было места, так же как и кальвинистам. Париж давал уроки смелости и надежд, каких у юной Клевской было предостаточно. Она, сама того не понимая, давала руку Анриетте Неверской и Маргарите де Валуа, чтобы познать, что такое настоящая жизнь... Когда вокруг все кажется таким ослепительным. - Ну скажите, что может быть позорного в простых встречах, в невинных разговорах ни о чем и быть может, держанием за руку? - Ровным счетом ничего! Да никто и не узнает о наших встречах, ведь так?! Я влюблена и не хочу ничего другого, кроме как любить и отдавать всю себя такому замечательному человеку, как Его Высочество. И не нужно мне звание его помощницы и путеводной звезды, упаси Господь. Просто... Я хочу быть женщиной, хочу быть счастливой, - кажется, жена Конде поняла ту главную мысль, на которую ее толкала Маргарита - высшая ценность - это счастье, личное счастье. - И вы правы, как бы легче было жить, будь мы обычными людьми, а не теми, кем являемся по рождению… - А может, бросим вызов? - со смелостью шаловливого ребенка предложила де Бофор. – А мужчинам всегда лишь бы война и кровь, сражения, баталии… Но зачем это всё? Сколько невинной крови было пролито, а им, вероятно, мало - Да-да, а мужчинам лишь бы бороться за Папу или Кальвина вместо того, чтобы, наконец, установить мир... - грустно добавила Мари. Когда же тема разговора перешла на короля Наваррского, то Мари приготовилась рассказывать своей новоприобретенной подруге: - Так вот представьте себе веселого юношу, с которым можно часами хохотать, до безобразности смуглого, с темными курчавыми волосами и большими лукавыми глазами. Таков мой кузен, добрейший, совершенно не жестокий человек! Ведь больше всего он любит жизнь и тоже хочет быть счастлив... основываясь, конечно, на своих представлениях о счастье. Интересно, и каким он найдет Париж? Я так хочу поговорить с ним, с моим земляком! Я думаю, он полюбит вас, Маргарита...
Маргарита Наваррская: - Конечно особенная, а как же иначе?! - обаятельно улыбаясь, задала, впрочем, риторический вопрос принцесса де Валуа. - Действительно, несчастные мы! - рассмеялась Маргарита на слова жены Конде про фрейлин матушки. - Знаете, никогда их не любила и не понимала, да и зачем оно мне?... Как можно торговать собой, своим телом, растрачивать свою молодость и красоту, деля ложе с мужчинами, с которыми тебя не связывают никакие чувства? А всё ради пресловутой государственной выгоды Её Величества королевы-матери. Набирать целый штат пташек, что будут по твоему приказу прыгать по постелям, низко и просто омерзительно! - и презрительно сморщив нос, принцесса радостно, действительно радостно подумала о том, что у неё всё было совершенно иначе. Любовь для Маргариты была едва ли не божеством, потому что истинная - божественная любовь, единственная стоит выше положения и выше непреклонной Фортуны. Жемчужине Валуа удивительным образом удавалось оставаться словно нетронутой ещё никем, кроме разве что природой, сохраняя нежный шарм невинности наровне с остроумными и полными кокетства речами. - Мари, что может узнать Ваш муж, ну вот скажите? Он в Париже и он ослеплен столицей. По крайней мере, я так считаю. А ещё он покорен своей прекрасной женой, - и, подмигнув графине де Бофор, Марго уже свободнее расположилась, - и всякий, кто благоволит ей, восхищает его. Быть может, это и не так, у мужчин своя философия. Вам можно доверять Его Высочеству, он сделает всё, чтобы не допустить раскрытия вашей с ним тайны. - И вы правы, - с долей грусти вздохнув, принцесса продолжала, - быть женщиной - вот высшая задача для любой высокопоставленной особы, те же белошвейки могут позволить себе эту роскошь, а вот мы... Мы вынуждены идти на жертвы ради своего предназначения - любить и быть любимой превознемогая всё или же до конца жизни остаться несчастливой, одной. Не исполнить волю сердца и души, погребая себя в темнице предрассудков, давления света и выгоды посторонних лиц. Увы, стоит только оглянуться вокруг - сколько при дворе ходит женщин, не испытавших настоящей любви и простого счастья. Право, я не могу понять этого. И я счастлива, что вы, Мари, понимаете меня, - в будущемпринцессу Маргариту будут считать одной из первых феминисток, и они не ошибутся. Ибо, подобные суждения были близки и искренни Марго, эти мысли были словно второй верой для неё, и даже в будущем они не оставили Её Высочество. - А может, бросим вызов? - Жемчужину Валуа всё больше поражала столь необычная натура принцессы де Клев, вот уж действительно - загадка. Такая открытая и весёлая, готовая к забавам, но скромная, совершенно лишенная лицеремерия, алчности, - Маргарита ценила эти качества в людях, как по достоинству оценила и в Мари. - Разумеется, бросим, почему бы и нет? Да-да, а мужчинам лишь бы бороться за Папу или Кальвина вместо того, чтобы, наконец, установить мир... ... И заняться своими жёнами! Если же так, то, право, пусть ваш муж воюет вечно, а Генрих Валуа и забудет такое дурное слово, как война! - Так вот представьте себе веселого юношу, с которым можно часами хохотать, до безобразности смуглого, с темными курчавыми волосами и большими лукавыми глазами. Таков мой кузен, добрейший, совершенно не жестокий человек! Ведь больше всего он любит жизнь и тоже хочет быть счастлив... основываясь, конечно, на своих представлениях о счастье. Интересно, и каким он найдет Париж? Я так хочу поговорить с ним, с моим земляком! Я думаю, он полюбит вас, Маргарита... - слова Мари не особенно утешили принцессу из дома Валуа, в конце концов, пусть он будет хоть каким, этой свадьбе не бывать! Решительный настрой как и прежде не покидал Её Высочество. - Неужели прямо такой, как вы говорите? Он добрый и весёлый? Право, Мари, ваши слова меня утешают... Но что на счет любви... Не слишком ли мы разные люди для любви? И о какой любви может идти речь в браке по расчету... - Маргарите действительно было интересно, каким он стал, этот король Наваррский, сколько лет назад они виделись? А ведь тогда они представить не могли, что приготовит им насмешница-судьба.
Мари де Конде: Маргарита де Валуа имела потрясающий дар мгновенно располагать к себе любых людей; Мари теперь уже окончательно и полностью расслабилась, до конце доверившись своей новоприобретенной подруге. Про фрейлин "летучего эскадрона" графине де Бофор было говорить необычайно мерзко, такие женщины, по мнению скромницы Клевской, мгновенно попадут в свой ад, миновав - как так у католиков? - даже чистилище (так думала Мари, совершенно не разбирающаяся в богословских тонкостях). - О, Ваше Высочество, прошу вас, не говорите мне об ужасах Лувра! - неестественно рассмеялась Клевская, теперь и не знающая, как относиться к своей жизни в Париже. С одной стороны, она понимала, что вместе со своим супругом прибыла в столицу только затем, чтобы отпраздновать предстоящую свадьбу четы Наваррских. Маргарита де Валуа же покинет свою семью и в сопровождении наваррских дворян отправится в Нерак, и де Конде вместе с ней. Но теперь, как же разрывалось сердце оттого, что она больше никогда не увидит Генриха Анжуйского, как только празднование свадьбы завершится! «Какая же я глупая, почему раньше до этого не догадалась!» Именно эти предположения и опасения Мария решила озвучить Маргарите. - Но... Правда, я же больше не встречусь с вашим братом?! Мы же покинем Францию?! - в глазах девушки даже стояли слезы, - с огромным трудом подавив свою печаль, она продолжила: - Что же касается вашего будущего супруга... О, Маргарита, я так не разбираюсь в любви! Но он стоит вашей к нему благосклонности!
Маргарита Наваррская: Маргарита устало вздохнула, слишком уж много она сегодня сказала того, что могло потом стать против неё, но Мари можно было доверять, это и успокаивало принцессу. Однако, какое-то опустошение всё же появилось, захотелось прилечь или же поговорить о чем-нибудь более приятном и душевном. - Не рассказывать? - «Впрочем, действительно, зачем? Она и так скоро воочию увидит всё ужасы Лувра…» - подумав, Марго согласилась с правильностью своих мыслей и не стала продолжать неприятную и для неё тему. Принцесса Клевская ещё больше поразила Маргариту Валуа невероятной быстротой в перемене настроения. Несколько минут назад такая весёлая и задорная, сейчас готова была расплакаться от воистину нелепого горя. - Как не увидитесь? Вы действительно считаете, что после свадьбы я с мужем, - принцесса напряженно задержалась на этих словах. С мужем. Месяц назад она и всерьёз подумать не могла, что действительно так скоро станет чьей-то супругой. Так неприятно, так дико звучит. Маргарита как-то неестественно обхватила ладонями локти, съежившись, надеясь таким образом унять нервную волну мурашек, прошедших по всему телу и принесших ощущение холода. – Покинем Париж? А вместе с нами и вы со своим супругом? - и припоминая слова матери во время последнего разговора о том, что они не уедут из Лувра, твердо произнесла. - Мы не уедем из Франции, будьте уверенны, Мари, вы ещё очень много раз сможете увидеть Генриха, а, может, он даже найдет способ жениться на вас, - и, тепло улыбнувшись графине де Бофор, принцесса Валуа представила, каким образом это может случиться. А даже если это никогда и не случится, что вероятнее всего, зачем расстраивать Марию?
Мари де Конде: - Как не увидитесь? Вы действительно считаете, что после свадьбы я с мужем... - начала принцесса, и Мари кивнула, мол, еще раз подтверждая, что так оно и будет. - Мы не уедем из Франции, будьте уверенны, Мари, вы ещё очень много раз сможете увидеть Генриха, а, может, он даже найдет способ жениться на вас, - графиня де Бофор видела теплую улыбку Маргариты, полностью уверенной в своих словах. Постепенно Клевской удалось полностью сдержать свои слезы. Но откуда Маргарита точно и наверняка знает, что не соизволит отправиться в Наварру после своей свадьбы? Протестантам же Екатерина Медичи твердо сказала и гарантировала то, что отдаст свою дочь далекому Беарну. Как мать успокоила принцессу де Валуа? Не ошибается ли кто-то из двух принцесс? Но тогда кто из них? Наверняка ведь не дочь королевы Екатерины. - Ваша матушка сказала моему супругу, Адмиралу, да и в письме обещала покойной королеве Жанне д'Альбре, что... Брак ведь заключен на этих условиях? - произнеся это, Марии стало действительно жутко. Какие еще закулисные игры готовит "добрая королева Катрин"? - В любом случае, я жена и буду везде следовать за своим супругом. Тут юная гугенотская душа не сдержалась от того, чтобы как следует себя вполне заслуженно отругать: «Только попала в кипящий жизнью Париж, оказалась в блистательном и ослепляющем Лувр, как все понравилось? Понравилось жить греховной жизнью? Очаровала герцога Анжуйского? Подумай, Мари, как все бренно и как Фортуна имеет привычку смеяться над людьми! Все зависит от воли Божьей... А ты... Ты можешь быть только верной женой и матерью. И так ты исполнишь свой долг. Все остальное - игры Вельзевула. Он хочет тебя соблазнить, очаровать».
Маргарита Наваррская: - Ваша матушка сказала моему супругу, Адмиралу, да и в письме обещала покойной королеве Жанне д'Альбре, что... Брак ведь заключен на этих условиях? Вот как, оказывается, обстоят дела. Принцесса Маргарита вскинула брови, вновь поразившись хитрости матери. Впрочем, даже не поразившись - к этому пора бы уже привыкнуть, а лишь удивившись королеве, что даже в деле о замужестве собственной дочери та не изменяла себе. Её Высочество не потеряла твёрдости и присутствия духа, только несколько насторожилась. Её не испугал факт того, что в лице гугенотов брачное соглашение имеет абсолютно другое лицо, что-то подсказывало дочери дома Валуа, что она с будущим супругом всё же не покинут Париж. Возможно, то был тот уверенный тон, которым убеждала подчиниться её мать? - Брак может быть заключен на любых условиях, на деле же произойдет всё так, как того желает мадам Екатерина, – сухо произнесла Маргарита. Она знала мать, знала и то, как та себя ведёт в свете. Кого зачастую она из себя строит? Добродушную, мягкую мадам, покладистую и несчастную женщину, всё это ради каких-то смутных, порой непонятных Марго интересов государства. Какое низкое притворство, какое лицемерие! Как чужды было всё это Маргарите, как она не понимала мать, возможно, конечно, потому, что сама никогда не окажется на её месте. И слава Всевышнему в том случае, ибо, несмотря ни на какое кровное родство, она не была такой, как Медичи, она никогда бы не смогла переступить через себя, изменившись и изменив себе. Иначе перестала бы себя уважать. Хотя принцессе, конечно, не приходилось переживать того, что в молодости перенесла её мать – об этом она была наслышана, да и зачем загадывать в будущее, когда столько всего, что надо успеть в настоящем. - И что-то мне подсказывает, что и в этот раз всё будет так, как она хочет. Я не знаю, для чего ей это, какую вновь выгоду она обнаружила в том, чтобы все протестанты остановились в католической столице, ибо вашим единоверцам она говорит одно, мне же совершенно другое. Пути Господни неисповедимы, и время, непременно, рассудит всё. И всех, – решительно закончила свои слова принцесса Валуа, она действительно не могла предположить, кто прав, и чья сторона окажется обманутой. - К слову, о времени, что несется так быстро, едва успеваешь опомниться. К моей искренней грусти, мне пора идти, - Жемчужина Франции печально улыбнулась Мари. Уходить действительно не хотелось, благодаря этому поручению брата Маргарита обрела нового друга, в бескорыстность и искренность дружеских чувств которого она как никогда верила. Эта дружба нечто иное, она не такая, как, скажем, с Анриеттой. Нет, не лучше и ничуть не хуже, – я счастлива, что зашла к вам, пусть и с грустной вестью; я рада, что обрела такого прекрасного друга в вашем, Мари, лице, - натура целиком отдающаяся всему, что когда-то избрала, Маргарита всей душой испытывала самые теплые чувства к принцессе Клевской. И заключив ту в объятья на прощание, отметила в мыслях, что наверняка ещё не раз зайдет навестить жену принца де Конде, самой же ей сказала: - Я верю, что подобные беседы ещё не раз повторятся. С вами очень уютно, а наши мысли совпадают. Ну а если и нет, то можно не опасаться, что они не будут услышаны, поняты и приятны, а это я ценю более всего. Не забывайте про меня, знайте, что я буду рада видеть вас при дворе чаще, - и, подмигнув Мари, явно намекая, что общения с дочерью Валуа ей теперь не избежать, с чувством выполненного долга и теплотой на душе Марго покинула покои графини де Бофор. *** Удивительно, как порой помогает беседа с человеком, близким тебе чуть более, нежели родственные узы или долг. Возможно ли так просто взять и встретить родственную душу, что действительно может понять, в мире страстей, заговоров и интриг, безжалостной политики, так мало людей, что ставят её чуть выше всего прочего!? И, наверное, только в минуты истинного отчаянья, когда дух надломлен и привычный мир пошатнулся, когда нуждаешься в крепкой опоре, да хотя бы просто в искренних словах и теплоте, Провиденье милостиво посылает нам такого человека. Как всё это поразительно сложно, как непонятно и запутано, но как прекрасно! *** Маргарита шла твердо. И если смирения от неё по-прежнему никто добиться не сможет, то сама она гораздо сильнее уверилась в себе и в своих целях. Она всё-таки станет королевой, но, видит Бог, никто больше не заставит её подчиняться, по крайней мере, муж точно. Принцесса де Валуа не сдаст свои позиции и не будет делать того, что внушает её омерзенье. Когда она вернулась в свои покои, на душе у неё было удивительно спокойно, будущее не казалось таким мрачным, а чувство детской радости не покидало в течении всего дня. И в минуту, когда будущая судьба не страшила Маргариту Валуа, она была счастлива, счастлива благодаря Мари. Этот день был из тех, что так просто не забываются. Эпизод завершен
полная версия страницы