Форум » 1572-1574 года » Поэзия и проза жизни » Ответить
Поэзия и проза жизни
Рене де Шатонёф: 16 августа 1572 года. Лувр. Раннее утро. Рене де Шатонёф, Генрих Анжуйский.
Ответов - 6
Рене де Шатонёф: Мягкий солнечный свет заливал комнаты Лувра, было ранее утро, когда шустрый луч проник сквозь витражные окна и разбудил своим движением молодую девушку, лежащую на застеленной шелком кровати. Прелестница сладко потянулась и раскрыла глаза. Сегодня ночью ей снился приятный сон - продолжение замечательного вечера, который она провела вместе с самым нежным и прекрасным человеком, которого знала всю свою жизнь. Единственное огорчение, что важные дела, как он сказал, не дали Генриху, её возлюбленному, остаться до утра. Что ж, когда испытываешь нежные чувства к особе королевской крови, приходится привыкать к частым разлукам. Любовь может ждать, а государство - не всегда. Но сегодня у Рене, а это именно она только что встала с шелковых простыней и позвала горничную помочь ей умыться и одеться, начинался новый день, и она верила, что он принесет ей новые впечатления и радости. А чего еще ждать от жизни, когда ты молода, привлекательна и любима? Покончив скорее с утренним туалетом, девушка поспешила в другой конец королевского замка - она надеялась застать принца до того, как она как фрейлина понадобится королеве-матери. Легко вбежав по ступенькам боковой лестницы, Рене отворила потайную дверцу и оказалась в кабинете принца Анжуйского. В центре комнаты стоял массивный стол, за которым принц обычно писал письма - бумаги лежали в беспорядке, не то, что у королевы-матери. Рене улыбнулась краешком губ - её Генрих часто бывает импульсивным, вот и не может содержать в порядке свои вещи... Рене прислушалась, но никого не было поблизости, наверное, он запаздывает на встречу. Придется подождать, а заодно навести порядок. Девушка подошла к столу, стала аккуратно складывать все по своим привычным местам, закрыла чернильницу. "И почему он всегда оставляет её открытой?" - поворчала она про себя. Вот и перо валяется на полу, ах, Генрих, Генрих... Взгляд скользнул по поверхности стола. Письмо, не запечатано и не дописано. Растянутый, немного порывистый почерк складывался в ровные строчки. Стихи? Кажется, что Карл любит римфмоплетствывать на досуге, не Генрих. Сама не желая того, Рене пробежала взглядом по неразборчивым словам. Любовь, чувства, надежда... Словно обращение к недоступному идеалу. Романтично, и даже не похоже на принца. Как-то это странно... А внизу подпись - для Марии К. Марии? Привычное с детства имя, которое каждый француз слышит на мессах, проповедях, читает в Библии, внезапно больно укололо сердце. Это не восторженный гимн, посвященный Деве. Любовное послание? Неужели. Сердце затрепетало и ухнуло вниз, когда Рене услышала звук открывающейся двери и...
Генрих Анжуйский: Генрих вошёл в спальню и увидел Рене, читающую письмо к Мари. «Как я мог быть таким глупцом, оставив письмо на самом видном месте, ведь всем известно женское любопытство. Надо срочно что то придумать». Терять такую милую игрушку раньше времени, не наигравшись вдоволь, Генрих не желал. В любви, как на войне, все средства хороши. Он подошёл к Рене, ничем не выказывая своего беспокойства, приобнял её за плечи и спросил: - Как тебе письмо? Старина Келюс так влюблён, что попросил меня написать для него письмо к Мари, зная мои таланты в стихосложении и дипломатии, правда, мило? Можешь сама добавить что-нибудь, ведь ты женщина и разбираешься в этом больше нас, мужчин. «Надо срочно предупредить Келюса. Эх, женщины, вечно вы всё замечаете в самый неподходящий момент».
Рене де Шатонёф: Рене вздрогнула от неожиданности, но не стала складывать письмо, продолжая бродить взглядом по листу бумаги. Голос Генриха был спокоен и легок, однако руки были холодны – верный признак сильно бьющегося сердца. Или ей показалось? - Бедняга граф, влюбиться в замужнюю принцессу, – девушка нарочито акцентировала голосом последние два слова, - в такой ситуации только и остается, как лишь писать восторженные письма, не надеясь на большее. Ну что ты, Генрих, я нисколько не сомневаюсь в твоих талантах, добавить тут совершенно нечего. Принцесса, как всем известно, такая скромница, что даже этих строк достаточно, чтобы она ходила с ярким румянцем до самого бала. Как бы это не навело на неё подозрение мужа. Я могу лишь переписать его, потому что почерк у графа еще запутаннее твоего, принцесса и двух слов не разберет. Рене повернулась к принцу, закинула ему руки за шею и широко улыбнулась, продолжая сжимать в правой руке не отправленное послание. - Впрочем, хватит о графе, я успела по тебе соскучиться, и неужели своей тоской я обязана этому письму? Ты провел за ним всю ночь… А сегодня предстоит сложный день – ко двору прибывают все новые и новые гости, эти гугеноты, мне кажется еще немного, и они заполонят весь дворец. И эти приготовления к свадьбе Маргариты и Наваррского, мы опять не сможем часто видеться, как раньше? Может, ты и мне начнешь письма писать – они дойдут быстрее, чем я смогу тебя увидеть.
Генрих Анжуйский: Генрих провёл рукой по её щеке, мягко перевёл на затылок, и, поглаживая волосы, начал говорить: - Милая моя красавица, неужели тебе не хватает моих объятий и поцелуев, они в 1000 раз красноречивее всяких писем. Он взглянул в её глаза и впился долгим поцелуем в её губы. Затем подхватив её на руки, сел на край кровати, усадив её себе на колени и, не переставая гладить её локоны, продолжил: - Неужели ты приревновала меня к принцессе, ведь принцесса далеко, а ты совсем рядом. Брось, Рене, тебе не очем беспокоиться, кроме того, как развеселить мою Матушку и помочь ей выбрать наряд для торжественного мероприятия. А почерк в письме должен быть мужским, сама понимаешь, что это за любовное письмо, женщине, написанное рукой женщины, да она в мгновение даст ему отворот-поворот. Я не мог бросить друга в несчастье, в этом и заключается настоящая дружба, помогать в любых ситуациях. А ты, моя милая, можешь ни о чём не волноваться, тем более сегодня бал, нарядись в своё лучшее платье и блистай своей красотой и юностью на зависть всем остальным. Он прижал её к себе, завалился на кровать и начал осыпать поцелуями её шею.
Рене де Шатонёф: По телу Рене пробежала приятная дрожь, когда пальцы Генриха коснулись её кожи. Провести бы в таком наслаждении весь день, забыть об этом чертовом письме, дворе и всем королевстве. В такие моменты мысли её уносились далеко-далеко, и она слушала слова принца в пол-уха. Ей хотелось лишь чувствовать, проживать каждую секунду жизни, поддаваясь своим эмоциям и желаниям. И радоваться тому, что есть рядом человек, способный избавить от одиночества и вселить счастье и негу. Однако, слова про королеву-мать обожгли фрейлину, словно холодным душем, ведь действительно, именно сейчас она должна присутствовать на утреннем туалете её Величества. Ах, она совсем потеряла счет времени. И не мудрено, когда ласки столь приятны, и солнце светит так ярко в окна жизни. Девушка встрепенулась и рывком села на кровати: - Королева-мать… Генрих, мне же пора бежать! Ах, как несправедливо быстро бежит время! – она еще раз жарко его поцеловала, вскочила на ноги и поправила сбившуюся прическу и складки немного помятого платья. - Конечно, я ревную тебя, мой принц! И пусть это даже принцесса, но, раз она такой мелочью обратила на себя твое внимание, будь уверен, я буду пристально за ней наблюдать, – Рене расхохоталась и, почти выбежав из кабинета, изящно обернулась на пороге - Ты же подаришь мне радость танцевать сегодня на балу вместе? Что же творится на его душе, где правда, а где притворство? Генрих действительно напоминал иногда настоящего итальянца – актера, что может менять тысячу масок, пряча свое настоящее лицо. На сердце Рене теперь будет неспокойно. Она не часто поддавалась тревожным мыслям, но сегодняшний день казался ей каким-то особенным. В воздухе витают настроения перемен. Только ли для неё?
Генрих Анжуйский: Как только за Рене захлопнулась дверь, Генрих развалился на кровати, подложив руки под голову. Еле спас ситуацию, впредь надо быть осторожнее, женщины вечно суют свой нос, куда не следует. Надо не забыть предупредить Келюса, а то наверняка она начнёт расспрашивать, и выйдет конфуз. Теперь надо придумать, как незаметно выскользнуть с бала и уединиться с Мари. "Ох уж эти женщины, на что не пойдёшь ради них". Он встал, подошёл к окну, оглядел дворцовые лужайки: "Ничего, братец, в итоге всё это будет моим, ты ещё не знаешь, на что я способен, ты запутался в своих интригах и дорого за это поплатишься. Но пока что нас ждёт интересный вечер и встреча с Мари. Надо успеть организовать тайное гнёздышко, отвлечь внимание Рене, пусть тот же самый Келюс отвлечёт её внимание, думаю, он справится и сможет сыграть роль несчастного влюблённого". Генрих улыбнулся, всё складывалось вполне гладко. Эпизод завершен
полная версия страницы