Форум » 1572-1574 года » Флорентийская Змея и Лотарингский Дрозд » Ответить
Флорентийская Змея и Лотарингский Дрозд
Генрих де Гиз: середина августа 1572 года, Париж, Лувр, покои Екатерины де Медичи
Ответов - 5
Catherine de Medicis: Екатерина Медичи надменно и в тоже время оценивающе взглянула на приближающегося к ней Генриха де Гиза. Однако неудивительно было, что Маргарита так любит этого гордеца. Двадцатидвухлетний герцог был истинным красавцем — высоким, стройным, широкоплечим и коварным. Даже сама королева-мать относилась к нему с некоторой опаской, словно кошка к птице, которую пока ещё неспособна проглотить. Ведь рядом с де Гизом всегда находился его дядя — этот несносный кардинал Лоррен. «Он так ещё молод, - всё так же глядя на де Гиза, подумала Екатерина, - интересно, что же будет, когда герцог повзрослеет? Впрочем, то дело будущего, а сейчас нужно узнать, на что он способен в настоящем». Ответив на церемонное приветствие Генриха, королева-мать вздохнула: - Мне надо очень о многом с вами поговорить, господин де Гиз. Впрочем, даже находясь наедине, я вынуждена просить вас говорить не слишком громко, - Екатерина огляделась по сторонам, - стены Лувра не самое подходящее место для тайн. Итак, не будем больше медлить. Господин де Гиз, судьба даровала нам с вами общего врага и, насколько мне известно, его присутствие, должно быть, невыносимо для вас. Но, знаете, давайте не будем называть его имени, тем более, я полагаю, вы уже догадались, что речь идёт о подлом убийце вашего отца? Екатерина Медичи намерено сделала акцент на последним слове. Теперь оставалось только ждать, что ответит де Гиз.
Генрих де Гиз: Когда паж передал находящемуся в Лувре принцу де Жуанвилю, что его лично желает немедленно видеть Екатерина Медичи, такой невозмутимый человек, как Гиз, немало насторожился. Что такого срочного желает ему сказать старая итальянка? Какого подвоха от нее ждать, особенно сейчас, когда двор официально придерживается политики примирения с протестантами - вон, «отец короля» Гаспар* занял едва ли не все ключевые посты, в один миг сделался ближайшим советником неуравновешенного монарха, что собирается уговорить Карла IX начать новую войну. И, кажется, Адмирал все меньше и меньше нравится матушке Екатерине... Да и мысли о войне наверняка отбили у нее аппетит. Медичи и Гиз давным-давно не встречались наедине, и не о Маргарите же, в самом деле, пойдет речь?.. Войдя в покои королевы-матери, Генрих де Лоренн сделал все положенные поклоны, после чего замер, не моргая взглядом своих холодных серых глаз. - Впрочем, даже находясь наедине, я вынуждена просить вас говорить не слишком громко. - Понимаю, Ваше Величество, - ответил лотарингский Дрозд флорентийской Змее. Однако, как эти два политических гения были похожи! Оба были неимоверно коварны, и итальянка Екатерина брала своим возрастом и опытностью, а немецкий принц - молодостью и амбициями. - Господин де Гиз, судьба даровала нам с вами общего врага и, насколько мне известно, его присутствие, должно быть, невыносимо для вас, - тут Генриху все в миг стало ясно. Значит, мучает де Колиньи Ее Величество своим присутствием. И что же предлагается сделать Гизам, как старуха собирается их использовать? Выдержав пытливый взгляд и не дрогнув, один из политических гениев того времени ответил: - Да, Ваше Величество, я прекрасно понял, о ком идет речь. * - Гаспар де Шатийон де Колиньи, о его прозвище не раз говорилось в других эпизодах нашей игры
Catherine de Medicis: Екатерина Медичи неотрывно смотрела в глаза Генриха де Гиза, точно ожидая какой-нибудь реакции, лёгкой судороги, чуть приподнятой брови, но тщетно — герцог оставался всё так же спокоен. «Ну ничего-ничего, - скривив тонкие губы в еле заметной улыбке, прошептала про себя королева-мать, - надевать-то маски мы все умеем...» - Однако, - Екатерина тяжело вздохнула, делая вид, что слова ей даются с трудом, а затем властно взглянула на де Гиза, - как я уже говорила, этот человек не только ваш враг. Бесчестный и изворотливый, он смог добиться доверия короля и оказать на него своё гнусное влияние! Он, словно крыса, заползшая под трон, рушит подножье престола. И знаете что, господин де Гиз, эту крысу нужно раздавить, а, главное, сделать это как можно быстрее! Мы больше не можем выносить присутствие этого человека при дворе.
Генрих де Гиз: Екатерина де Медичи продолжала пытливо смотреть на герцога, но Генрих де Гиз прекрасно знал, что эти приемчики у нее не продут и всего лишь разобьются о холодную стену его лотарингской невозмутимости и чопорности, которая прекрасно скрывает пылкость, жажду отмщения, политической власти. Не на того напала, в конце концов, это вон пусть наш славный неуравновешенный король Карл входит в ярость или какая-нибудь провинившиеся фрейлина не выдерживает флорентийского неподвижного взгляда, робея и смущаясь. А Дрозды другой закалки. Так пусть признает, что более достойных врагов (а вовсе не адмирала Колиньи) она никогда не найдет. Кто же сильней - Змея или Дрозды? Анри де Гиз мысленно усмехнулся, продолжая неподвижно стоять (присесть ему королева-мать не предложила): «Тянет время, думает удивить меня. Что ж, послушаем ее, что она такого интересного может мне предложить?» - Однако, как я уже говорила, этот человек не только ваш враг. Бесчестный и изворотливый, он смог добиться доверия короля и оказать на него своё гнусное влияние! - светлые брови молодого сына Франциска Лотарингского поползли наверх вовсе не в удивлении, а в недоверии. Генрих даже не посчитал нужным это скрыть от старой королевы. И что же будет дальше? Предложит заключить союз против еретиков? Или расставить западню для Колиньи? Но дело было немного в другом. И в душе немецкий принц не сдержал злобной усмешки обиды и надменности: «Значит, вот как, мадам Катрин. Мните себя великим политиком? Не буду вас в этом разубеждать и разочаровывать своей догадливостью. Старая ученица Маккиавелли решила применить не менее старый, чем она, принцип «разделяй и властвуй»? Хочет столкнуть меня с гугенотами, чтобы мы друг друга истребили, и лилии Валуа расцвели? Не на того напала. Пусть кто-нибудь другой исполнит ее полный королевской воли приказ! В конце концов, я не ее слуга!» Отрешенно де Гиз заметил: - Правильно ли я вас понимаю, мадам, что господин де Шатийон вам мешает? И вы хотите избавить Его Величество от его доверенного лица? Но что же тогда скажет сам Его Величество? - конечно, Генрих намеренно игнорировал все эти недвусмысленные намеки, содержащие предложение Гизам убить Адмирала, и, как умная женщина, мадам Медичи должна задуматься, зачем он это делал. Речь герцога была наглой, о, очень наглой, но если Екатерине так мешает Колиньи, то она не вздрогнет и не подавится в ответ, а Генриху хотелось показать свою мощь старухе. Хотелось продемонстрировать то, что он не относится к числу ее марионеток. Что он не станет по первому зову королевы-матери исполнять ее приказания. Что с ним можно только заключить сделку. Но в душе Генрих ликовал - настал их час, час отмщения!
Catherine de Medicis: Екатерина Медичи как-то неоднозначно взглянула на Генриха. Для чего или зачем де Гиз так нагло игнорировал её? Что это — юношеская спесь? Нет, за всем этим напускным равнодушием и лишь видимым недопониманием крылось нечто другое. Ведь Екатерина слишком хорошо знала де Гиза, чтобы хоть на мгновение допустить, что он может позволить себе ребячество. «Чего же ты добиваешься, Лотарингский Дрозд, - снова поднимая взгляд на Генриха, прошептала про себя королева-мать, - хочешь показать, что ты меня не боишься? Что свободен от моих приказаний? Или, быть может, ты хочешь, чтобы я пошла на сделку с тобой? Что ж, коли тебе этого так хочется, пусть будет так. В конце концов, цель оправдывает средства». - А что может сказать его величество? - Екатерина с деланным удивлением подняла тонкие брови, - поверьте, адмирал опасен лишь пока только жив. Он подобен тем осам, чьё жало причиняет боль, лишь находясь в ране. После же извлечения жала всякая боль исчезает. Так же будет и с его величеством - он забудет о адмирале, едва тот испустит дух. Королева-мать еле заметно улыбнулась, однако улыбка эта больше походила на оскал волчицы. «Значит, ты вздумал прикрываться гневом короля, - Екатерина отвела с бледного лба растрепавшийся локон, - ну хорошо, де Гиз, веди же дальше свою игру, а я тем временем буду продолжать свою. Посмотрим, сколько ещё ты собираешься разыгрывать равнодушнее, а там уж видно будет».
полная версия страницы